Секретная миссия на «Северном полюсе»
Неделя Якутии, 20 июля 2006 года
В 1966 году необычно рано, в январе, начала свою работу в Северном Ледовитом океане очередная воздушная высокоширотная экспедиция «Север-18».
Эвакуация
Смещение привычных сроков было вызвано необходимостью срочно закрыть дрейфующую станцию «Северный полюс-14» и организовать вместо неё СП-15.
Дрейфуя в районе островов Де-Лонга, льдина станции СП-14 подвергалась беспрерывным сжатиям, в результате её размер уменьшился до 200 метров в поперечнике. Аэродрома не осталось и в помине — станцию окружила высокая гряда торосов, за которыми на несколько километров простирались перетёртые льды с большими разводьями.
Несмотря на очень тяжёлую обстановку, благодаря самоотверженной и чёткой работе нижнеколымского экипажа Ю.Добротворцева, операцию по эвакуации зимовщиков со льдины вертолётом «МИ-4» успешно завершили 11 февраля.
Высаженную в конце марта в 855 км северо-восточнее острова Врангеля экспедицию СП-15 возглавил молодой учёный В.В.Панов. Как и на её предшественницах, полярники вели на станции наблюдения по чётко разработанной обширной научной программе, используя оборудование и приборы, в своё время перевезенные с СП-14.
Но в работе нового коллектива было и такое, чем СП-15 отличалась от ранее дрейфующих станций. В феврале–мае 1967 года Институт космофизических исследований и аэрономии Якутского филиала СО АН СССР впервые организовал полярную экспедицию, в которую входили Николай Скрябин, Борис Овечкин, Юрий Никитин и Владимир Мержевич. Им предстояло исследовать потоки космических частиц на различных высотах с помощью приборов, изготовленных в институте и запускаемых на шарах-зондах, а также изучать естественные ультранизкочастотные излучения в области «полярной шапки».
Ещё в 1961 году группа сотрудников института, возглавляемая Ю.Никитиным, работая в Тикси, впервые зарегистрировала низкочастотные радиосигналы, сопровождающие полярные сияния. Экспериментальные измерения этих радиоизлучений проводились до 1968 года. В совокупности с данными, полученными в экспедиции на СП-15, эти материалы позволили впервые развить классификацию ультранизкочастотных излучений по их связи с гелио- и геофизическими явлениями.
В работе СП-15 была ещё одна особенность.
«Почтовый ящик»
Я не первый год занимаюсь изучением истории исследований в бассейне Северного Ледовитого океана. Не раз при этом возникали трудноразрешимые вопросы, неясности. Одна из них: зачем нужно было невдалеке от станции СП-15 организовывать её филиал, ещё одну станцию — СП-15ф.
Разгадка открылась лишь недавно. Суть её вот в чём. К началу 60-х годов «холодная война» между противостоящими блоками была в самом разгаре. С той и другой стороны в Европе по линии размежевания строились базы, аэродромы, военные городки. Советский Союз форсированно усиливал Северный и Тихоокеанский флоты самыми современными кораблями и подводными лодками. Не дремали, естественно, и наши потенциальные противники.
Не обходилось без «сюрпризов»: неожиданно обнаружилось, что американские атомные подводные лодки подо льдами Северного Ледовитого океана беспрепятственно совершают походы к нашему арктическому побережью. Таким образом США получили возможность, в случае необходимости, неожиданно и с относительно близкого расстояния наносить ракетные удары по нашей столице и другим стратегически важным объектам. В Москве серьёзно обеспокоились: Советский Союз не располагал никакими средствами обнаружения этих вражеских субмарин. Заняться проблемой поиска американских подводных лодок в подлёдном плавании поручили Киевскому институту гидроприборов, который специализировался на разработке противолодочных средств для Военно-Морского флота.
Секретно, под видом сотрудников Арктического института, группа киевлян отправилась на СП-15. Конспирация была настолько глубокой, что даже Юлиан Семёнов, специальный корреспондент «Правды», собиравший на СП материал для очередной книги, ничего не заподозрил (или делал вид?). Исследователям казалось, что задача будет весьма проста: опусти в воду прибор, и он зафиксирует шум движущейся подводной лодки, а определить направления плывущей субмарины и расстояние до неё — дело техники. Но оказалось, что подлёдный мир Арктики — не безмолвный, как в замерзшем озере: непрерывное торошение льдов, образование трещин создавало под водой какофонию шумов.
«Самым досадным, — вспоминал один из акустиков, — было то, что звуки при торошении нередко были таких же частот, как и от подлодки. А это означало, что если на основе имеющейся техники развернуть систему раннего обнаружения субмарин, то она будет постоянно объявлять ложные тревоги. За консультациями мы обратились в Москву, в Институт акустики. Но столичные светила науки ничего определённого сказать не смогли, и исследования были продолжены группой киевлян». В нее входили Э.Н. Майхровский, Г.Н. Митрин и А.С. Лосев, руководил Н.Г. Клименок, он же являлся заместителем начальника СП-15.
Так как для исследований требовалась тишина, то в мае 1966 года километрах в сорока от основной СП специально для выполнения задач киевлян и была организована станция СП-15ф.
По программе научных исследований акустикам не раз приходилось подключать к работе советские подлодки. «Одно из таких посещений, — вспоминал Клименок, — чуть было не закончилось трагедией. Субмарина благополучно всплыла в полынье, и наш механик Пётр Моргун подвёз к ней на мини-тракторе аппаратуру. Но когда он увозил приборы обратно в лагерь, трактор провалился под лёд и ушёл в пучину. Так как кабина на тракторе была предусмотрительно снята, то Моргун успел выскочить на лёд — ему только переносицу перебило, ну, и промок до нитки. Подводники взяли его в лазарет на лодку, и там он пробыл несколько суток».
Станция СП-15ф продрейфовала полгода, но в конце октября 1966 льдину начало ломать: рядом с лагерем прошли две огромные трещины, затем они стали возникать одна за другой. Сутками не спали: приходилось то продукты спасать, то горючее. А когда унесло продуктовую палатку, стало ясно: нужно, не откладывая, переправляться в лагерь к ленинградцам.
Гидроакустики из Киева работали в Арктике до 1974 года включительно. Но, по утверждению того же Клименка, систему обнаружения подлодок им создать так и не удалось…
Новые испытания
Но вернёмся к работе основного состава СП-15. В весенне-летний период 1966 года полярники не имели серьёзных претензий к льдине: выписывая на просторах океана замысловатые «кренделя», она перемещалась в северо-западном направлении спокойно, без торошений. Но потом взяла реванш по полной программе: с наступлением полярной ночи один за другим следовали разломы льдины, требующие перебазирования чуть ли не всего хозяйства станции с одного места на другое. Не обошлось без таких потерь имущества, что в декабре руководство Арктического и Антарктического института вынуждено было раньше запланированного времени организовать высокоширотную экспедицию.
Её участники впервые совершили трудные полёты в период глубокой полярной ночи через Карское и Баренцево моря в приполюсный район, где в это время находилась станция СП-15. Авиаторы доставили в лагерь полярников снаряжения и продовольствия общим весом 120 тонн. 15 апреля 1967 года на СП-15 приступила к работе вторая смена зимовщиков во главе с Л.В.Булатовым, близилась к завершению деятельность экспедиции «Север-19». Но эти дни оказались нелёгкими и для коллектива станции, и для полярных лётчиков. 23 апреля вблизи лагеря прошли две трещины, и размер дрейфующей льдины сократился в два раза. Спустя несколько дней образовались новые трещины, которые прошли непосредственно через лагерь СП-15.
Возникла необходимость перебазировать станцию на часть ледяного поля, оставшуюся целой. В этих сложных условиях 16-ти полярникам пришлось не только принимать грузы, но и заниматься перебазированием жилых домиков, палаток и научных павильонов. К тому же из-за раскола льдины были порваны все кабели, понадобилась аварийная электростанция. В этой экстремальной ситуации срочно вызванный «ЛИ-2» сел на промежуточный аэродром, загрузил аварийную электростанцию, кабель, взял с собой электромеханика и взлетел. Через пять часов – на станции. Картина у зимовщиков невзрачная: аэродром — если можно его так назвать — обколот кругом и крайне ограничен: с одной стороны торосы, с другой разводья. Самолёт делает несколько кругов, прицеливается и садится.
Работники дрейфующей станции и экипаж базирующегося на льдине самолёта «АН-2» теряли всякую надежду сохранить аэродром: на их глазах откалывались драгоценные метры взлётно-посадочной площадки. Командир «Аннушки» А.М. Лаптев за время нахождения на СП-15 совершил более 200 рейсов в Центральном арктическом бассейне и заслужил от «науки» самую высокую оценку своей работы. И теперь, оценивая ситуацию, из дня в день меняющуюся в худшую сторону, приходил к выводу, что скоро и его «воздушный вездеход» не сможет подняться в воздух.
Хотя обитатели льдины находились под постоянной угрозой ее разрушения или другого стихийного бедствия, по твёрдому убеждению начальника станции, по обилию опасностей никакая профессия не может сравниться с работой полярного лётчика.
— Мы всего насмотрелись, — рассказывал он, — но лётчиками нельзя не восхищаться. Летом произошёл такой случай. Погода была неустойчивой, то ясной, то наплывал туман, а самолёты летели один за другим. Через несколько минут должен был появиться «ИЛ-14». Слышим гул моторов, но над нами — туман! Когда самолёт разворачивался — пилот видел лагерь, заходил на посадку — полоса оказывалась в тумане. На седьмом развороте полоса частично прояснилась, но соотношение высоты и посадочной скорости было такое, что коснуться полосы удалось в самом её конце, в ста метрах от торосов. Мы все отвернулись — думали, конец ребятам. Нет, буквально над торосами командир ухитрился взмыть в воздух! На восьмой раз всё-таки сел удачно, но экипаж из самолёта вышел шатаясь. Кроме командира: тот очень гордился, что сумел посадить машину…
Руководителем полётов на СП-15 был Александр Данилович Горбачёв (Данилыч). В его паспорте стояли штампы всех станций «Северный полюс», начиная с третьей, — такой коллекции до него не было больше ни у кого. Как писал Юлиан Семёнов, «утром в его чёрной палатке жужжит электробритва и пахнет хорошим одеколоном. А ледовый аэродром прошит двумя дышащими разводьями, и положение, говоря откровенно, — довольно напряжённое, и впереди новолуние, а это обязательно новые торошения льдов. Но порядок есть порядок, и он должен неукоснительно соблюдаться. Посему Данилыч подтянут, покоряющее элегантен…»
Записка на макушке Земли
На долю второй смены станции СП-15 пришлась серия труднейших испытаний: семь раз коварные трещины делили льдину на две, а то и три части. Семь раз приходилось по леденящему ветру переносить на новое место домики, оборудование. Ну и вознаграждены были полярники за эти «безобразия природы» с лихвой. К декабрю 1967 года станция под действием южных и юго-восточных ветров прошла по генеральному направлению более 1200 км, и после папанинской станции первой из всех отечественных «кочующих ледовых кораблей» продрейфовала через географическую точку Северного полюса. Здесь полярники оставили капсулу с письмом, обращённым к будущим исследователям тайн Северного Ледовитого океана.
После прохождения через полюс станция была вовлечена в дрейф выносного характера. Гонимая ветром и течениями, в начале 1968 года она приблизилась к проливу между Шпицбергеном и Гренландией с относительно теплыми водами.
В конце марта воздушная высокоширотная экспедиция «Север-20» эвакуировала персонал станции СП-15, завершившей двухлетний цикл исследований. По полярной традиции, участники дрейфа оставили в кают-компании случайным арктическим путникам продовольствие, а также записку на русском и английском языках. В ней — приглашение воспользоваться гостеприимством и сообщить о координатах найденного ими лагеря СП-15. Насколько нам известно, такие сообщения не поступали. Но сама станция и её обитатели навсегда остались в истории освоения Арктики, вписав в неё яркую страницу.
Иван НЕГЕНБЛЯ